Сочувствие госпоже Смерть

За более чем столетнюю историю существования вампиров на экранах как эти инфернальные существа только не выглядели. От метафоры смерти и неотвратимого злого рока до воплощения сексуальной революции — этот миф вмещает в себя столько возможных интерпретаций, сколько авторов с ним соприкасаются. А началось все с картины немецкого экспрессиониста Фридриха Вильгельма Мурнау. Не получив права на экранизацию хитового романа Брэма Стокера «Дракула», он просто изменил имена героев, некоторые обстоятельства их столкновения с мраком и концептуальные ходы. Эта хитрость не осталась незамеченной вдовой Стокера, и она через суд добилась уничтожения всех копий ленты. Однако судьба распорядилась иначе — фильм «Носферату, симфония ужаса», как вампирская эпидемия, распространился по миру и заполучил статус культового. Причем настолько, что несколько поколений режиссеров создавали своих «Носферату», снова и снова пытаясь проникнуть в самое сердце тьмы и понять феномен этого притягательного монстра.

Нам повезло не меньше — кому, как ни автору нового слова в сегменте «возвышенных хорроров», визионеру и страстному фанату фильма Мурнау Роберту Эггерсу, снимать свою версию с токсичным бывшим готической Лили-Роуз Депп. Режиссер, создавший тревожную «Ведьму» и издевательский «Маяк», ждал такой возможности с 2015 года, но не для того, чтобы перепридумать миф. С использованием современных технологий он эффектно показывает, каким страшно-сексуальным бывает зло. Ну и сделать вампиров снова опасными — звучит как программное заявление любого мастера, снимающего признание в любви классическому хоррору с его парадом физиологических гадостей и поэтичным символизмом.

История в «Носферату» знакома даже тем, кто знает ее хотя бы через современные сериалы — навскидку ее аналог был рассказан в «Бульварных ужасах», а более тонкая «Полуночная месса» позаимствовала из нее трагично-прекрасную финальную сцену. Начинается она с урока всем страдающим «юным Вертерам»: даже если вам одиноко, не стоит ради компании взывать к духу из загробного мира. Именно на такой шаг отважилась молодая особа Эллен и, к ее ужасу, получила ответ от покойного графа Орлока. Вечное, страстное и ненасытное существо терзало ее годами, и лишь замужество немного решило проблему. Но беда в том, что супругу Эллен Томасу Хуттеру, скромному агенту по недвижимости, предлагают солидное вознаграждение и повышение, если он отправится в Богемию к загадочному аристократу, дабы заключить с ним сделку. Эллен догадывается, что клиентом мужа является тот самый граф, и столкновение с тьмой навлечет горе на всех, кто причастен к семье Хуттеров. В припадке истерики она умоляет Томаса остаться, но тот жену не слушает, чем обрекает всех на верную гибель. Почувствовав приближение уже знакомого зла к родному городу Висборгу, Эллен понимает, что только она в силах остановить неумолимого Орлока, вернувшегося за своей невестой…

Роберт Эггерс рос в Новой Англии, где любил гулять среди полуразрушенных кладбищ и монастырей — самое подходящее место для мальчишеских игр. Будучи куда более любопытным, нежели сверстники, он изучал легенды, связанные с погребальными и оккультными ритуалами. Все это впечатлило юношу не на штуку, и, превратившись с годами в режиссера с узнаваемым почерком, он начал воплощать разные страшные тропы на экране. Его дотошность до сих пор вносит свой вклад — в каждом его фильме исторические декорации работают на повествование, делают историю осязаемой и убедительной. При этом «Носферату» очень постановочный, местами даже театральный, условный и традиционалистский. Не стоит ждать от картины ревизионизма, как в «Ренфилде» или «Последнем путешествии “Деметра”». Эггерс действительно старательно воссоздает у себя готический лор — остроконечные шпили соборов, мистические ритуалы, даже синий световой фильтр служат капсулой времени.

Но Эггерсу и не нужно изощряться упражнениями в постмодернизме — напротив, очарованный немецким экспрессионизмом, он перенимает его приемы вроде игры света и тени, наполненности пространства различными деталями, красноречивых крупных планов и образов, готовых стать новой классикой. Конечно, это уже не устаревший и временами выглядящий фарсово фильм Мурнау — тень руки Орлока теперь накрывает весь город, а сам граф несет с собой чуму в виде множества живых крыс, специально привезенных на площадку картины. Богатые декорации, аутентичные костюмы и немного утрированная игра актеров вызывают ощущения удушающей тревоги и чего-то первобытного, поселившегося под кожей и никак не желающего покидать тело.

Простота истории в «Носферату» искупается изящностью отношений главной героини со злом. Эггерс продолжает изучать самую трепещущую в его творчестве тему — сексуальную притягательность зла. Пожалуй, именно в этой работе она находит выход самым неожиданным образом. Вампир — сам по себе монстр с магнетической мертвецкой энергией, а у Эггерса он еще оказывается хоть и токсичным, но тоже страдающим не меньше своей возлюбленной бывшим. Обреченные на нерушимую связь Эллен и Орлок так или иначе постоянно находят путь друг к другу, и их борьба принимает психосексуальный характер. При этом граф остается по-настоящему страшным предвестником болезни и смерти, а не абьюзивным красавчиком Эдвардом Калленом.

К слову о внешнем обличье — не зря промоматериалы до поры скрывали от нас самого монстра. У Эггерса он настолько нетипичен, что вы вряд ли сможете угадать. Мы тоже не станем спойлерить вам его вид, скажем только, что мертвый румынский аристократ удивительно похож на свой прототип, Влада Цепеша, — никаких заостренных ушек или сверкающей кожи. Нет у вампира и смертоносного жала, как у чудищ в концептуальном хорроре Гильермо дель Торо «Штамм», где они были показаны как новый биологический вид. Тем не менее животная натура Орлока прослеживается в самом способе пить кровь своей жертвы — не аккуратно из шеи, а из грудины, терзая свою добычу, как падальщик. Неуютное клокочущее чувство поселится в вас и при звуке голоса монстра. Для самой сложной роли в своей карьере сыгравший множество вариаций ужаса Билл Скарсгард («Оно») занимался с оперным певцом, чтобы понизить свой тембр до минимальных частот. Поэтому то, что вы будете слышать, словно взывает к вашему нутру из самой преисподней.

Вообще, при просмотре «Носферату» у вас может возникнуть чувство сенсорной депривации — все в кадре стремится напугать, лишить равновесия и почвы под ногами. Скримеры тут уступают место более изворотливым приемам: оккультные ритуалы, грязь и крысы, тусклое освещение комнат, криповые дети, карнавал визуального непотребства, и все это венчается конвульсиями и истериками Эллен, будто сбежавшей из другой классики жанра — «Изгоняющего дьявола». Тут стоит отметить первую достойную главную роль уже было записанной в слабые актрисы Лили-Роуз Депп. Когда другие постановщики использовали ее смелость и раскрепощенность, получалась стыдная пародия на эротику. Эггерс же вписывает природные данные Депп в рамки готического романа, и ее тонкая фигура начинает походить на призрачную, нагота не вызывает чувство кринжа, а приступы меланхолии сменяются решительностью.

Несмотря на главенство дуэта двух главных героев, вынесенных на все постеры, второй план в «Носферату» подкрепляет чувство обреченности. Николас Холт («Великая», «Присяжный номер два») впадает в такой шок от вида графа, что невольно цепенеешь вместе с ним. Хотя его роль не так красноречива, самые эффектные сцены — призрачная карета или его скитания по пейзажам, сошедшим с полотна «Странник над морем тумана», — связаны именно с его героем. Немного безумия и извращенного юмора привносит в картину Уиллем Дефо («Бедные-несчастные») — самый пластичный из всех артистов Эггерса. Есть в «Носферату» еще и супруги в исполнении Аарона Тейлора-Джонсона («Крэйвен-охотник») и Эммы Коррин («Корона»), задуманные, очевидно, как перевертыши для Хуттеров, но малое экранное время не дает вдоволь насладиться их персональным падением в бездну.

Роберт Эггерс — редкий режиссер, способный поженить уродливое и прекрасное так, чтобы это не выглядело мезальянсом. Его «Носферату» не зря нарекли самым страшным фильмом о вампирах за последние годы — это непростое зрелище, от которого невозможно оторваться, настолько вашего внутреннего эстета будет подкупать и радовать каждый кадр. Не привнося ничего нового в жанр, Эггерс до маниакальности оттачивает каждую деталь картины. Вместе все это складывается в мрачную сказку — по версии режиссера и студии Universal именно такие нужно рассказывать на Рождество. Видимо, чтобы всем неповадно было. После многоуровневого, возмутительного и новаторского «Маяка» с Роберта будто больший спрос, и потому «Носферату» может не оправдать некоторых ожиданий. Но хотя бы ради финальной сцены, обезоруживающей своей силой слабости, нужно смотреть этот фильм. А для драмы и психологизма есть Майк Флэнеган…